Нити разрубленных узлов - Страница 26

Наверное, она уже давно покинула бы меня. Если бы проснулась в городской усыпальнице, а не в собственной постели. Чувствует себя в долгу передо мной. Вернее, подсчитала свой долг и теперь тщательно его оплачивает. А когда решит, что мы в расчете, просто встанет из-за стола, повернется и уйдет. Не сказав ни слова…

Дракон презрительно косится на обшарпанную стенку стойла у задних ворот, впрочем, более ничем не показывает своего недовольства. Я бы с радостью проделал весь предложенный посланием путь на чешуйчатой спине, но улица Двух радуг слишком узка и извилиста, чтобы в ее воздушном пространстве поместился какой-либо летающий зверь. Только если вознамерится упасть, а разбиваться о брусчатку не входило в мои намерения.

Стены с заплатками закрытых ставен поднимаются на три человеческих роста, а потом плавно переходят в черепицу крыш. Прохожих в этом глухом коридоре совсем не видно, даже детей, играющих в прятки. Неужели где-то здесь находится гостиница? Как же постояльцы до нее добираются? На своих двоих? Тогда дела у хозяина должны идти из рук вон плохо.

Судя по фасаду, так и есть: облицовка каменной кладки давно не обновлялась, рамы окон черны от старости, а иней на мостовой и перед дверью выглядит нетронутым не только сегодня, но и вчера. И позавчера тоже.

Поднимаюсь на крыльцо, но едва протягиваю руку к бронзовому кольцу, как дверь открывается, и на редкость бесшумно.

— Вы хорошо следите за временем, эсса Конран.

Меня встречает Имарр, как я и предполагал. Вот только непохоже, что она собирается приятно проводить время, потому что одета неприметно и среди горожанок на рыночной площади не привлекла бы к себе ни малейшего внимания.

— Вы хотели меня видеть?

Она не отвечает на заданный вопрос ни кивком, ни взглядом, зато небрежным движением руки предлагает проследовать в глубь дома, наверх по ветхой, но опять же не издающей ни малейшего звука лестнице, к низкой двери в конце коридора на втором этаже.

— Вас ожидают.

Хочется спросить: «Кто?», но Имарр уже поворачивается и уходит, словно ее роль в нынешнем спектакле исполнена до конца. Остается только понадеяться на удачу, толкнуть створку и, чуть склонившись, пройти в сумерки комнаты, лишенной окон.

А потом порадоваться, что твоя спина согнута, потому что у стола тебя встречает человек, который вполне мог бы потребовать и коленопреклонения.

— Ваше…

— Обойдемся без церемоний, эсса Да-Диан. Жаль тратить на них время.

Впервые вижу императора так близко, во всех, что называется, подробностях. Кажется, что с момента последнего придворного праздника, на котором мне довелось побывать, правитель империи Дайа ничуть не изменился. А может быть, это свечной свет удачно скрадывает морщины, обязанные появляться с возрастом даже у сильных мира сего.

Высокий, на полголовы выше меня, хотя я не жалуюсь на свой рост, стройный, как юноша, облаченный в строгий мундир гвардейского офицера, правда, не слишком большого чина, он выглядит совсем молодым, а ведь еще мой отец годился ему в сыновья. Темные волосы заплетены тугими косами согласно уставу, а потому чуть натягивают кожу на висках и приподнимают уголки глаз, делая императора похожим на уроженца окраинной Глалии, хотя в действительности все его предки — выходцы из серединных земель Дайи.

— Чему обязан честью видеть вас?

— Мы не будем играть в гляделки, эсса. Выслушайте то, что я скажу. Со всем вниманием.

Можно было и не напоминать лишний раз. Любому дураку ясно, что каждое слово правителя нужно ловить тщательнее, чем дичь себе на пропитание. Но я, разумеется, послушно киваю и занимаю предложенное место в кресле. Сам император остается стоять, задумчиво перебирая в пальцах кисти перевязи, с которой свисают ножны, отягощенные внушительным палашом.

— Вы состоите в списках Гражданской стражи, а значит, не раз уже прикасались к последствиям чумы, поразившей империю. И значит, не удивитесь больше необходимого.

Хорошее начало. Многообещающее. Только кожа на подлокотнике кресла там, где лежит моя ладонь, почему-то вдруг становится скользкой от холодного пота.

— Первые вспышки произошли еще при правлении моего деда… — Его голос звучит отстраненно, как у распорядителя на похоронах, перечисляющего регалии всем надоевшего, но наконец упокоившегося отца большого семейства. — Вы когда-нибудь видели «врата мечты» еще до того, как из них вылупляется бабочка?

Качаю головой. Те продавцы, что осмеливались предлагать мне путешествие в мир иной, никогда не показывали товар лицом. Хотя бы потому, что в тепле тела его попросту опасно носить, а кошельки и сумки на столичных улицах долго не живут.

— Они прекрасны. Сверкают и переливаются, как драгоценные камни, только не прозрачные, а мутные. Собственно, так коконы и попали в столицу. В качестве украшения, любимого знатными дамами. Но поскольку их хранили вместе с прочими, неживыми изделиями, тепла и света не хватало для пробуждения беды. А вот когда на одном из балов однажды зажгли слишком много свечей… — Он делает паузу, растерянно хмуря брови. — Да еще и танцы оказались достаточно быстрыми, чтобы разгорячить кровь красавицы, надевшей в тот день ожерелье, полностью составленное из «врат мечты». Вы помните, сколько гостей и прислуги помещается в Зеркальном зале?

Утвердительно киваю.

— Тогда наверняка можете представить себе, как посреди этого людского моря вдруг раскрываются десятки крыльев, стряхивающих с себя ядовитую пыльцу… Мгновение. Всего одно долгое мгновение, и больше половины приглашенных остались лежать на полу. Причину случившегося поняли не сразу, решили, что отравлены были напитки, что кто-то покушался на жизнь императора и первых лиц государства. Лишь когда подобное повторилось несколько раз в других городах, с людьми, не представляющими вовсе никакого значения для империи, началось настоящее расследование.